– Да уж, знамо, что бриллианты, а не такие олухи, как ты, – Бронислава отняла у него коробочку с духами.
– Бронька, дуришь ты людей! Это в нашу-то деревню дремучую привезут разработки лучших парфюмеров Европы? Ни за что не поверю. Даже за ящик «Секунды»… Лучше бы «Секунду» заказала на складе, чем вот эту дребедень!
– Перебьёшься.
– «Мистер Мускул», «Мистер Пропер», всё не то! – блуждал взглядом по полкам Лёха. – Не думаешь ты о народе, Бронька, не раде-ешь.
– Я сейчас тебя дихлофосом обрызгаю, если не уйдёшь по-хорошему! – разозлилась Бронислава.
– Да ты что! – захохотали в очереди. – Для него же это праздник, если дихлофосом-то.
– Хоть бы нам охранника выделили, чтобы этих дурандотов вышибать из магазина! – сокрушалась Броня. – С утра ходит и зудит.
– Да не надо нам никаких охранников, – пересчитывала деньги на удобрения Саня. – Они тут и охранника споят. Уже сторожа споили, чтобы он им с чёрного хода выносил, и охранника споят. Чёрт с ним, пущай куражится. Я уж к нему привыкла как вот к этой стремянке.
– Девоньки, а есть у вас такой «Ах»? – вдруг прорвалась к прилавку подслеповатая бабулька Алтынова. – У мене внучёк рехламы насмотрелся и просит ему этот «Ах» купить.
– Какой ещё «Ах»? – возмутилась Бронислава. – Только ахов нам не хватало!
– Ну такой… Его ащё рехламируют постоянно. Там ещё бабы за мужуком гоняются. Голые! Прямо кидаются на него. И мужуков-то всё каких-то безнадёжной внешности выбирают, намекают, что даже такому можно бабу к себе привлечь «Ахом» вот этим.
– Так-таки и гоняются?
– Угу.
– Может, он им алименты не заплатил, – предположил кто-то в очереди, – вот они и гоняются.
– Ха-ха-ха, хи-хи-хи, о-хо-хо, ну и ну, умора! – откликнулась вся очередь. – Сначала «Ах», а потом сразу «трах».
– Ну не знаю. Унучек мне строго-настрого наказал, чтоб я без «Аха» энтого домой не возвращалась.
– Чего ж твой «унучек» сам не пошёл за своим «Ахом-трахом»?
– Сам он стесняется.
– Ишь, какой застенчивый мальчик! – заколыхались покупатели.
– И чего вы, ей-богу, такие отсталые? – стала уже возмущаться бабулька Алтынова. – Ну как же вы не знаете? Все хультурные люди о нём знають, об «Ахе» энтом. По телевизеру круглые сутки рехламируют этот ах-эффект. Аховый эффект какой-то.
– Так это не «Ах», а экс произносится, – осенило кого-то в очереди. – Это нашими буквами написано «Ахе», а надо читать экс.
– Чё за экс такой? Экс – так бывших участников чего-либо называют: экс-министр, экс-футболист.
– Да не-е! Экс в переводе с англицкого значит «топор», – поразил вдруг знанием языков дед Рожнов, который грузил на тележку мешок с известью. – Я как-то топор покупал, там на этикетке было написано «АХЕ». Теперь ведь и отечественного топора в своём Отечестве не купишь. Всё заморское.
– Как так «топор»? Это ж для аромата.
– Вот и будет аромат такой, что хоть топор вешай.
– Ха-ха-ха!
– Да не то Вы говорите, – высказала компетентное мнение библиотекарь Марина. – Не экс это читается, а акс.
– Ах «Акс»! – наконец-таки поняла Бронислава, о чём речь. – Так бы и сказали. А то у меня же голова кругом идёт от этих названий: Акс, Макс, Текс, Лекс, Кекс, Секс, крекс-пекс-фекс. Пора в русском языке букву «икс» вводить, однако.
– Зачем нам «икс», когда у нас хорошая буква «хе» есть? – спросили в очереди. – Путаница же возникнет.
– Вообще-то, да, – кивнула Броня. – Буква «хе» лучше. Без буквы «хе» в России никак не обойтись.
– Так есть «Ах» али нет? – продолжала вопрошать бабулька Алтынова.
– Есть, – Бронислава полезла куда-то под прилавок. – Даже в ассортименте. Вот он, красавец! Тут и рекламка есть: «Создан для мужчин – действует на женщин».
– Так он для баб али для мужуков? – растерялась Алтынова.
– Для тех и энтих: тех подушишь, а энти нюхать будут и жизни радоваться, так что ни зарплата, ни соцпакет уже не нужен будет, – съязвил дед Рожнов.
– Иди ты? Ну-ка, дай хоть нюхнуть-то!
– Нет, не дам! – запротестовала бабулька Алтынова, заворачивая маленький чёрный флакон в газетку. – Энто для унучека.
– Броня, ну дай нам понюхать-то! – потребовало себе счастья несколько баб с Фанерного проспекта. – А то в рекламе всё показывают, как какая-то хлипкая саранча на себя побрызгала сие снадобье, и от этого бабы его за мужика принимать стали. Бегают за ним, как сучки в стадии течки за кобелём.
– И чего он с ними делать-то собирается в таком количестве?
– А я знаю? У него и спроси.
– Так не он делать собирается, а с ним бабы будут делать что-то нехорошее. Теперь мужики такие пошли: встанет столбиком и ждёт, когда на него бабьё набросится.
– Ты подумай, какая эмансипация!
– И не говори, кума. Мужчины нынче только в анекдотах или «мыльных» сериалах до женщин интерес имеют, ради них готовы стать лучше, сильнее, благороднее. Чтобы те, на них глядя, не утратили интерес к продолжению нелепого рода человеческого. А в реальной-то жизни они бесконечно пьют пиво, лежат на диване, свесив на бок дряблое брюхо, и ароматизируют окружающую среду своими «выхлопами».
– Ага, и при этом мечтают посредством бытовой химии привлечь к себе стадо готовых выпрыгнуть из одёжек тёлок!
– Пошлость какая, – фыркнула Марина. – Похоже на фантазии маразматичного деда из «Собачьего сердца», которого профессор Преображенский омолодил. Любовь можно заслужить нравственно-волевыми качествами, интеллектом, высоким уровнем духовного развития, активной жизненной позицией, то есть всем тем, что в мужчине называют личностью! А мужчина-неличность нормальной женщине не может быть интересен.