Корова - Страница 19

Короче говоря, грустно было Ольге. Нельзя сказать, чтобы очень, но уж точно не весело. То есть, как обычно. А тут ещё это очередное пришествие инопланетян ожидается и бурно обсуждается на каждом углу. Вон на скамейке у магазина сидят две поддатые бабы с котельной, Сонька и Тонька. Сидят и орут друг другу о предстоящем визите.

– Говорят, что деньги раздавать будут. Че-чемоданами, – икает Сонька. – Тут по телику показывали каких-то кандидатов в инопланетяне, которые на станциях деньги раздают, чтобы люди за них проголосовали. Так надо для повышения им-ими-джа.

– Рейтинга, – хрипит в ответ Тонька.

– Не рей-тин-га, а имм-мид-джа.

– Не им-им-джа, а рей-тин-тин-га. Рейтинг по-вы-ша-ют, а имидж у-луч-ша-ют. Или наоборот?

– Олька, что инопланетяне там себе повышают: имидж или рейтинг? – обратилась к Капустиной Сонька.

– И то, и это, – ответила Ольга, которая была настолько уставшей, что не имела сил говорить, а могла только слушать.

– Вот и я говорю! – Сонька победно топнула ногой. – Я же в газете читала, что в наш район прилетают инопланетяне, им по имиджу полагается проживать в номерах класса люкс, а там за один день надо платить тысячу баксов.

– Ну пусть дадут им по имиджу, раз так положено.

– Нет, ты хоть представляешь себе такие деньги – тысячу баксов за один день отдать?!

– Инопланетяне же. Не понятно только, зачем они нам их раздают? – задумалась Тонька.

– Для улучшения ре-рей-тинга, а иначе им грозит понижение ими-ми-джа!

– На милостыню похоже, – продолжала о своём Тонька. – Одно дело, когда бомж на скамейке весь день лежит, потом пойдёт в столовую для обездоленных, покушает там за чужой счёт и снова на скамейку заваливается. А мы же не бомжи и не эмигранты. Милостыню можно давать только иждивенцам и лодырям, а работающим людям надо платить нормальную зарплату. Если у них чемоданы денег, почему нельзя эти излишки разумно распределить между работающими гражданами?.. Не пойду я на встречу с этими пришельцами!

– Ну и дура, – влез в разговор местный бизнесмен Витька Тряпкин.

Когда-то он пробовал торговать торфом, и дела пошли вроде как удачно, но потом вдруг запил от радости успеха. После затевал торговать уже лесом, но с пьяных глаз за бесценок отдал дело конкурентам. Торговля кирпичом у него пошла более-менее трезво, но тут на Витьку наехали бандиты, и получил он удар ножом в печень. Чудом спасли! Так что теперь был на инвалидности и к радости жены не пил. Совсем! И к его радости мужики не вычеркнули из списков товарищей как непьющего, по-тому что причина трезвости была уважительной. Теперь он никаким конкретным бизнесом не занимался, жил на пенсию, но все привыкли считать его бизнесменом.

– Чего же не взять у них денег, коли сами дают? – резонно спросил Витька.

– Тогда надо за них голосовать до следующего пришествия, – захлопала длинными от природы ресницами Тонька. – А я не хочу. Надоели они мне все. Им заняться нечем, вот они и доказывают, что мы без этой шумихи скатимся в тартарары. Да мы и так уже туда скатились, хотя нам доказывают, что мы ещё хорошо живём, благодаря им.

– Да ты дважды дура! – захохотал Витька. – Я вот и деньги возьму, но за них голосовать не стану. Мне только непонятно, отчего инопланетяне такими наивными нынче стали, и как можно такой наивняк к власти допускать? Прежние в такие нежности с народом не пускались. Неужели они на самом деле думают, что мы за их подачки станем голосовать? Или они такими только прикидываются? У нас же на Руси дураков любят… Я лично деньги всегда беру, но на голосование не хожу: мне врачи не разрешают много ходить.

– Но это же не честно! – по-детски удивилась Тонька.

– Ну, ты трижды дура! – ахнула Сонька. – Они эти деньги у тебя же и украли, а теперь раздают. Вот и бери. Это и так наше, что не доплачивают за труд. Своего-то у них нет ничего. Строитель – строит, врач – врачует, а они ничего не умеют. Их продукция – просиженные штаны и толстые животы.

– А деньги откуда?

– Из устатку, – высчитал Витька. – Цены повышают в геометрической прогрессии, а зарплаты и пенсии – в арифметической. Вот оттуда и деньги.

– Ворюги, короче говоря, – подтянулась к беседующим старейшая жительница Жуковки бабка Агафья. – Как цари деньги толпе швыряют и думают, что от этого на царей похожими становятся, что мы за них слово замолвим, когда надо будет. Нынче так многие барыньки развлекаются. То игрушки больным детишкам привезут, то одежонку, а потом об этом во всех газетах обмусолят, по всем каналам покажут: мол, равняйтесь на них. Да мы и рады бы равняться, но где столько денег взять. Один деньжищи чемоданами раздаёт с таким видом, словно место в раю покупает. А получающий чувствует себя сверчком бесполезным. Майки раздают, кепки со своей символикой, кто-то уже трусы видел с эмблемой оппозиции. Разве для того мы их выбирали в прошлое их пришествие? Мы же их нанимаем как представителей высшего разума для обустройства страны, а на деле получается, что это не они, а мы – их рабы и слуги. Ждём, когда они начнут работать, а они только себе выстроили хоромы и особняки из наших строительных материалов и на наши деньги. Последний дурак не согласится на услуги таких работничков, а мы относимся к этому, как к чему-то само собой разумеющемуся. Вот сейчас по сотенной бумажке нам выдадут, хвостом вильнут и опять – к звёздам. А мы тоже хороши: нам бы только от них хоть что-то взять, а потом кости перемывать.

– Совершенно с Вами согласен, Агафья Васильевна, – вступил тенором учитель химии на пенсии Аскольд Гидроперитович. – Частная благотворительность не искореняет общественного зла, а только тешит самолюбие подающих и развращает тех, кому подают. Ни отдельные личности, ни народ не станут лучше благодаря милостыне. Любая благотворительность лишь укрепляет бедность. Основной целью должна быть помощь тем, кто желает помогать себе сам. Благотворительность только дарит кратковременные развлечения, редкие подарки, чтобы беднота забыла хотя бы на часок-другой о своих бедах и нуждах. А надо заставить людей выбираться из нищеты. Работающим надо нормальную зарплату платить, а не милостыню в размере прожиточного минимума подавать. Это просто мода сейчас такая: обездоленным помогать, сиротам конфеты раздавать, матерям-одиночкам – пособия, старикам – дешёвые лекарства. Дело хорошее. Одно плохо: мода всегда рано или поздно проходит. И скажут потом этим сиротам да голодранцам прикормленным: «Скъюз ми, но у нас появилось новое хобби». Надо сделать так, чтобы обездоленных стало меньше, чтобы их вовсе не было.